— О-о-о, — простонал мистер Грин. Чёрт бы побрал эти часы. Как же я ненавижу шум… Они вновь разбудили мигрень.

— Неужели? — удивилась супруга. — А не ты ли недавно кричал на Генри во всё горло? Ты порой гораздо больше создаёшь шума, и я не припомню, чтобы ты на себя хоть раз жаловался.

— Я — это совсем другое, — самовлюблённо произнёс муж, одновременно пытаясь оправдаться. — А вот часы… Я давно за то, чтобы их выбросить.

— Ни в коем случае! — запротестовала миссис Грин. — Это подарок моей мамы на годовщину нашей свадьбы.

— Да, твоя мать умеет делать «правильные» подарки, — сардонически заметил мистер Грин. — Пусть у твоего супруга болит голова, зато твоя мама будет довольна. Кстати, как она? Ещё не померла у себя во Франции?

— Маркус! — недовольно прикрикнула миссис Грин и одарила мужа тяжёлым взглядом, от которого ему явно стало не по себе.

— Ладно, ладно… Пойду-ка я, пожалуй, приму лекарство, а то, чувствую, голова сейчас точно взорвётся.

Проходя по коридору мимо комнаты сына, мистер Грин услышал его голос, словно тот с кем-то разговаривал. Он остановился и приложил ухо к двери, дабы лучше слышать слова. Но к его удивлению за дверью стояла полная тишина.

«Наверное, почудилось», — подумал мистер Грин. Отпрянув от двери, он вдруг почувствовал новую порцию головной боли и, решив больше не медлить, отправился за спасительными таблетками.

На самом деле мистеру Грину ничуть не почудилось: его сын, и правда, говорил кое-с-кем. Просто Генри быстро умолк в ту же секунду, как только заслышал за дверью шаркающие шаги отца. И вот, когда опасность миновала, парень вновь обратился к своему собеседнику, которым было плотоядное растение венера-мухоловка, отличавшееся от своего обычного вида тем, что было гораздо крупнее и с множеством острых зубок.

— Кажется, уходит, — произнёс парень, слыша шаги удаляющегося дальше по коридору отца. — Он-то и хочет отправить меня в этот… Селтфосс! Да и мать тоже… Они оба! Ба-а! Подумать только — университет для злодеев. Да они чокнулись!

Хоть Генри начал вновь сотрясать воздух, растение никак на это не реагировало. Как всегда, оно безмолвно стояло в горшке на подоконнике со слегка приоткрытой пастью-ловушкой. Но парень искренне верил, что оно его слушает, а потому продолжал говорить дальше.

— Венера, — ласково произнёс Генри, — сколько всё это будет продолжаться? Неужели они не понимают, что мне никогда не стать злодеем просто потому, что я этого не хочу. Я не желаю быть на стороне зла.

Растение слегка покачнулось на стебле, но парень расценил это как согласие.

— Ну, хоть ты меня понимаешь, — выдохнул он. Генри присел на подоконник и уставил взгляд вдаль — на Лэйкхилл, который из-за дождя виделся ему в виде размытого жёлто-оранжевого пятна уличных фонарей и окон домов. — Порой мне жаль, что ты всего лишь растение, Венера, и не можешь мне ответить. Но я верю, ты слышишь и понимаешь меня.

Генри перевёл взгляд на растение и протянул руку, чтобы его погладить. Но только он коснулся венеры-мухоловки, как та слегка извернулась, и пасть-ловушка моментально захлопнулась на пальцах парня.

— Ай! Отпусти! — взвизгнул он и отдёрнул руку назад. Генри посмотрел на пальцы: на них остались слегка кровоточащие ранки. — Чего кусаешься?

На эти слова растение лишь снова разинуло пасть.

Генри подошёл к зеркалу и уставился на своё отражение. Несмотря на то, что его голову покрывали зализанные к затылку листья, прям как у плакучей ивы, это обстоятельство его ничуть не смущало. Он давно свыкся со своим новым обликом. С минуту он глядел в свои глаза и мысленно повторял: «В тот раз у тебя почти получилось, Генри. Почти!», после чего уселся за письменный стол и включил настольную лампу. Он вынул из верхнего ящика большую тетрадь, которая служила ему в качестве личного дневника и, вооружившись ручкой, принялся записывать прошедший день.

Глава 2. Селтфосс

Вечерело. Постепенно воды атлантического океана сменились с голубого цвета на иссиня-чёрный.

Три подводные лодки, словно гигантские киты, неспешно плыли, чуть высунувшись над поверхностью воды. Они держали курс на белый густой туман впереди. За этой молочной пеленой виднелись очертания высокой горы: то был вулканический остров. На нём не росло ни травинки, вообще не было какого-либо намёка на жизнь, а берега покрывал черный песок в стать склону тысячелетия назад потухшего вулкана.

Ещё немного подлодки плыли по поверхности, а затем плавно, одна за другой, погрузились под воду. Освещая темноту прожекторами, они плыли дальше, пока впереди не показалось круглое отверстие — вход в подводный туннель, ведущий прямо под вулкан. Подлодки смело вошли под его мрачные своды и уже через минуту всплыли на поверхность озера внутри огромной пещеры.

В пещере было довольно светло благодаря не одному десятку ламп, свисающих с потолка, словно груши на верёвочках.

На бетонном берегу озера стояли двое — мужчина и женщина. Они ожидали прибытия подлодок. И поэтому, когда те вынырнули из воды, мужчина, невзирая на свою горбатость и явно преклонный возраст, принялся устанавливать спусковые трапы к носу каждой субмарины. Затем он вернулся на место возле женщины и вместе с ней уставился на люк ближайшей подлодки.

Через мгновение он откинулся и оттуда вылез человек в чёрном обмундировании с золотыми пуговицами; это был капитан судна. Он взглянул на берег и крикнул:

— Гортензия! Артур! Принимайте новеньких! — Капитан заглянул в люк и злобно зарычал: — Эй, вы, живее пошевеливайтесь! Вещи оставьте, их доставят отдельно в предоставленные вам комнаты.

Послышалось чьё-то недовольство, и из люка показалась голова парня с тёмными растрёпанными волосами, которого звали Мэт Маккинли.

— О-ох, — простонал он, — неужели прибыли? Поверить не могу, что я это перенёс. Вроде большая подлодка, а каюты такие тесные…

— Жаловаться будешь потом, парень, — прервал его капитан. — Давай, вылезай. Не задерживай остальных. Эй, а это что? Я же сказал оставить все вещи на судне! — недовольно воскликнул он, заметив электрогитару за спиной Мэта. — Их доставят отдельно.

— Но это моя гитара, я всегда ношу её с собой, куда бы не пошёл.

— Меня это не волнует. Таковы правила. Давай её сюда.

— Но я не могу без неё, — запротестовал парень. Она словно часть меня. Она…

— Живо! — приказал капитан.

Мэт презрительно фыркнул, но всё же подумал, что лучше подчиниться. Скрепя сердце, он снял гитару, перекинутую ремешком через грудь, и отдал в руки капитану.

— Если с ней что-то случится… — Чёрненькие глазки Мэта предупредительно сверкнули.

На корпусе двух других подлодок